Я люблю Европу, побывал во многих странах. Мне очень нравятся Испания, Германия, Франция. Но мне не нравится поведение европейских политиков, меня очень беспокоит то, что происходит в развитых странах, в особенности - проблема миграции. Я читаю зарубежные и российские газеты и иногда просто прихожу в ужас от того, что происходит в мире. В особенности, от того, что творят беженцы.
[Очень многа букав о жизни мигрантов в Германии]
Мигрантам, хлынувшим в Европу в поисках новой жизни, Германия представлялась раем. Они были уверены: заполучив столь желанный статус беженца, они обзаведутся отдельным жильем и будут купаться в деньгах и социальных благах за счет немецких налогоплательщиков. Реальность оказалось жестокой, а страна не вполне готовой всех переварить. Многих «понаехавших» ждали переполненные центры по приему беженцев и недовольство местных жителей.
Едва сводя концы с концами, бывшие инженеры, учителя и врачи стали мыть окна и разгружать фургоны. Выходцы из африканских стран и Афганистана пополнили и продолжают ежедневно пополнять ряды драгдилеров, сутенеров и проституток.
Молодые мигранты из Афганистана, Ирана и Пакистана обычно начинают заниматься проституцией в 18 лет, как только остаются на мели, — в этом возрасте их исключают из системы поддержки юных мигрантов. Они договариваются о встречах через охранников и специальные интернет-форумы, однако есть и те, кто ищет клиентов в общественных местах. Так, одна из главных достопримечательностей Берлина — парк Тиргартен — превратилось в место тусовок пожилых геев и молодых беженцев.
Однако не всегда занятие проституцией — осознанный выбор «понаехавших», нередко они становятся жертвами криминальных банд, которые продают их в рабство. Зачастую в ловушки преступников попадают молодые женщины, а также дети и подростки, путешествующие без сопровождения взрослых. Те, кто не занимается сексом за деньги, обычно торгуют «дурью» на улицах немецких городов.
Ультраправые практически ежедневно избивают мигрантов и нападают на лагеря, в которых те проживают. По словам многих из них, жизнь в этом районе стала для них настоящим адом: нападки, унижения и оскорбления стали привычной частью их жизни. Впрочем, об этих историях с атаками на беженцев немецкие власти предпочитают умалчивать, вместо этого охотно публикуя рассказы об успехах мигрантов, переехавших в страну. Безусловно, они есть. Одному из пятидесяти мигрантов удается устроиться на работу. А некоторым - врасти в немецкое общество.
Одним из таких примеров интеграции стала история 37-летнего сирийца Анаса Кодаимати и его семьи. В квартире сирийца нельзя догадаться, что ты попал к немцу в первом поколении — повсюду расставлены милые сердцу любого бюргера вещицы, полки ломятся от немецких книг, стены украшают сувениры с Октоберфеста и фотографии из туристических походов. Из Сирии до ФРГ Анас, его жена, трое их детей и племянница добирались более двух месяцев. Оказавшись в Германии в 2015 году, Анас первым делом засел за немецкую грамматику, потом устроился на работу и записался с семьей в секцию пешеходного туризма. «Ведь это нечто такое — истинно немецкое», — заверил он родственников.
Занимаясь каждые выходные хайкингом, он обзавелся немецкими друзьями. «Мой шестилетний сын говорит, что ему очень нравится в Германии, здесь так красиво, а еще, помимо всего прочего, есть центральное отопление и горячая вода», — делится отец семейства, добавляя, что несмотря на все блага, оставаться на чужбине не намерен: «Как только война закончится, мы сразу отправимся домой. Я хочу восстановить свою родину из руин», — твердит он как мантру.
Таким образом, процесс «переваривания» беженцев в Германии идет достаточно медленно. Несмотря на то что кому-то из мигрантов удается наладить жизнь в новой стране, нередко сирийцы и иракцы становятся источником проблем для местных жителей и для полиции. На этом фоне все большую поддержку получают ультраправые политики внутри страны, противоречия между немцами нарастают. Не будет преувеличением сказать, что от того, удастся ли «архитектору» наплыва беженцев канцлеру Ангеле Меркель обеспечить их успешную интеграцию, будет зависеть будущее «локомотива Европы» на десятки лет вперед.
Journal information