Иногда мне попадается на глаза мальчишка на вид лет семи-восьми. Сколько ему на самом деле лет, я не знаю. Такие могут быть старше. Грязный, в вещах не по размеру, он толкается неподалеку от магазина, где я делаю покупки. Иногда от него отчетливо несет перегаром, и всегда - табаком.
Слышал, как охранники магазина сплетничали между собой, что одна сердобольная мадам попыталась отловить этого Гека Финна, привести домой, отмыть и даже усыновить. Успела только отмыть и переодеть. Мальчишка сбежал, взломав замок, и прихватив все, что смог унести с собой.
Я не знаю, как его зовут, иногда его окликают по разным именам. Пару раз я видел, как он отдавал деньги какой-то испитой старухе - мать, или бабка, не разобрать. Может, вообще начальница притона. Где-то ведь он спит. И он так раздражает, что не жалко. Его не жалко, как ребенка. Он, будто маленький зловредный гном. Сразу родился вот таким, и стал мешать людям жить.
И при том, есть же какие-то педагогические методики, которые превращают такое обратно в детей.
Они есть, но не про нашу честь.
Никто никогда не будет заниматься его судьбой. Его не примет ни один детдом, если примет - он сбежит. Его не усыновит даже чокнутый педофил! Не говоря уж о нормальных людях.
И я не понимаю две вещи. В чем провинилось это дитя, которому пришлось платить за грехи родителей, даже не имея выбора.
Почему в СССР подобных детей не было в принципе.
Не было. А теперь они есть. Как так?
Journal information